Крутые ступени

В некоторых биографических главах этой книги я поначалу не стремилась выходить за рамки "внешнего рисунка" жизни, за рамки фактов, на которые опирается память. Я специально хотела видеть себя со стороны - такой, какой видели меня люди, - иногда лишь намечая свою внутреннюю жизнь тех времен быстрыми штрихами, какими художники обыкновенно делают наброски на всякий случай - для будущего. Я не предполагала, что моя жизнь будет кого-либо занимать. Разумеется, все уходит корнями в детство, но и - непременно - в особенности характера.

Работая над этой книгой, я не раз задумывалась: правильно ли я делаю, уделяя так много внимания своим увлечениям и личным переживаниям. Не лучше ли было бы прикрыть все завесой тайны и оставить место досужим вымыслам. Но я так настрадалась в своей жизни от этих вымыслов и легенд, даже внешне вроде бы безобидных, не говоря уж о тех, которые создавались, да и создаются с явной целью - опорочить и меня, и мою работу. Мне хочется довериться читателю, и я очень надеюсь на его доброжелательность и понимание. А что касается фактов моей биографии, то я предпочитаю, чтобы о них узнали от меня, а не от всезнающих кумушек. Тем более что многое, о чем я рассказываю в этой книге, уже было опубликовано в тех изданиях, которые вышли в других странах.

Многое пережив в жизни, я поняла, что никакой талант, никакая одаренность не смогут себя проявить, если они не сочетаются с твердым характером и верностью себе.

А поскольку я давно уже стала не только субъектом, но и объектом разного рода исследований и обсуждений, бесчисленное множество специалистов, представляющих самые различные области знаний, высказывали обо мне свое мнение. В этом разноголосом хоре до сих пор не хватало лишь моего голоса. Настало время высказаться и мне.

Итак, эта глава посвящается моему взаимодействию с учеными. И начну я ее, как обещала, с октября 1979 года - с Международного конгресса по проблемам бессознательного, проходившего в Тбилиси. Не знаю, как для развития мировой науки, но для меня этот конгресс стал заметной вехой. Именно там я почувствовала, что нахожусь в эпицентре проблем, представляющих большую значимость для всего человечества.

Конгресс откладывался несколько лет, и говорили о нем в Тбилиси много - и до того, как прибыли гости, и во время конгресса, и после его закрытия. Для Тбилиси любой международный форум - всегда событие. Но подобного события в психологии не было так давно, что никто даже из числа старейших сотрудников Института психологии имени Д. Н. Узнадзе никогда ранее не участвовал в такого рода мероприятии. Это и понятно. Ведь последний раз вопросы неосознаваемых человеком процессов психической деятельности обсуждались учеными в Бостоне в начале века.

Пошла навстречу тбилисскому конгрессу и сама природа. В те дни стояла великолепная осень - теплая, ласковая, плодородная. Как раз на время конгресса выпал традиционный праздник сбора винограда, придавший городу особый, красочный колорит. Гости разместились в лучших гостиницах - "Иверии", "Тбилиси", "Сакартвело", "Аджарии". Их присутствие в городе сразу стало заметным. Не только потому, что все они ходили с большими круглыми значками, на которых было написано загадочное слово "Бессознательное". Не только потому, что все они несли толстенные тома все под тем же названием "Бессознательное". Все эти люди были воодушевлены происходящим, и оживление не покидало участников конгресса ни на трибунах, ни в кулуарах, ни на улицах.

Правда, сам день открытия конгресса принес мне некоторое разочарование. Мне говорили, что в Тбилиси должна была приехать из США Шафика Карагулла, которая работала со многими феноменами и интересно написала о своих исследованиях. Мне было также известно, что она не признает общепринятого и весьма распространенного термина "экстрасенс", применяемого к людям, занимающимся целительством. И как раз в этом я была ее единомышленницей. Я тоже всегда говорю, что экстрасенс - это только кошка, которая видит в темноте, и целительство не имеет к этому никакого отношения. Но еще больше госпожа Карагулла интересовала меня тем, что занималась проблемами творчества, изучая их в совокупности с энергетическими и другими парапсихологическими проблемами.

Дело в том, что проблемы творчества, как я уже говорила в предыдущей главе, начинали меня интересовать всерьез и потребность писать, высказываться о самом сокровенном настоятельно давала о себе знать. Не приехал в Тбилиси и президент Международной ассоциации по исследованию проблем психотроники Зденек Рейдак, поскольку вопросы этой науки не вошли в программу работы конгресса.

Отсутствовал и известный американский космонавт Эдгар Митчелл, несмотря на то, что ему было что сказать на конгрессе. Ведь вернувшись из Космоса, где он убедился в существовании целого ряда необъясненных наукой явлений, Митчелл занялся их изучением и даже написал солидную книгу по этому вопросу.

И все-таки проблемы внутреннего космоса человека заняли на конгрессе достойное место.

В то время я еще не была почетным членом Международной ассоциации по исследованию проблем психотроники и не размышляла, как сейчас, о научном обосновании интересующих меня проблем бессознательного. Я никогда не летала, подобно Митчеллу, в Космос и никогда не писала, подобно Карагулле, книг о феномене творчества. Однако случилось так, что на конгрессе по бессознательному я стала живым носителем этой проблематики, интригующей всех, а на деле оказавшейся очень серьезной. У меня тогда было только одно неоспоримое качество - деятельный интерес и желание во что бы то ни стало помочь науке разобраться в чудесах, реальность которых была для меня очевидной. Именно этим я и объясняю тот определенный интерес, который я вызвала в ходе конгресса у представителей многих естественно-научных дисциплин. Впрочем, этому интересу способствовал и случай.

В числе участников конгресса был вице-президент Международной ассоциации по исследованию проблем психотроники, видный американский психолог Стэнли Криппнер. Уже в один из первых дней конгресса нас познакомил корреспондент журнала "Техника - молодежи" Виктор Адаменко.

Стэнли Криппнер плохо себя чувствовал и попросил меня определить его болезнь. Обследовать его мне пришлось тут же, во Дворце шахмат, где проходил конгресс, в уголочке около лестницы, ведущей на второй этаж. Стэнли Криппнера беспокоила печень. Объяснились мы очень быстро - благо, что я знала, как будет "печень" по-английски. Но я почувствовала сигнал и от левой ноги американского профессора.

Криппнер на это только улыбнулся, заметив, что я ошиблась, и поспешил на заседание. Но я-то знала, что ошибка исключена. Все это время от меня не отходил какой-то молодой человек, как потом выяснилось, - корреспондент журнала "Огонек" Сергей Власов, который издалека наблюдал мой блицсеанс с господином Криппнером.

- Продиагностируйте меня, - не выдержал Власов.

Мне, признаться, было в этот момент не до него, но отказывать было бесполезно - корреспондент все равно не ушел бы.

Едва я протянула по направлению к нему руки, как поняла, что он сильно простужен и задыхается от насморка.

- Насморк, - говорю я ему. - Простыли, видно, в дороге.

Он рассмеялся мне в лицо, убежденный, что я определила его болезнь исключительно по внешнему виду и гнусавости в голосе.

Мне ничего не оставалось, как немедленно вылечить его. И я начала воздействие. Лицо его преобразилось, он задышал носом, и весь вид его выражал теперь несказанное изумление. Но даже и после того, как я закончила свой неожиданный сеанс, журналист не хотел уходить.

- Какие у меня еще болезни?

У Власова явно болел желудок, и я приблизила руку к животу, не касаясь его. Но на мгновение отвлеклась, а он... упал - тут же, на глазах участников конгресса.

Это стало сенсацией, и теперь не только Криппнер, но и вся американская делегация заинтересовалась моими возможностями. Кстати, на следующий день Криппнер сам нашел меня и сказал, что нога у него действительно ранее болела в том самом месте, где я указала, но он только сейчас об этом вспомнил.

Случай с Власовым приобрел, как это ни странно, международную известность, не говоря уже о том, что на конгрессе мне не было прохода, а в 1982 году Сергею Власову пришлось описать это происшествие со всеми подробностями в журнале "Огни Болгарии".

Приведу цитату из статьи "По неизвестным еще законам природы" (журнал "Огни Болгарии", 1982, № 11):

"Она поднесла руку к моему животу и, как будто забыв обо мне, отвернулась к подруге и продолжала возбужденно говорить с ней по-грузински. Очевидно, она все еще ругала американца.

Сначала я ничего не чувствовал. Потом начала кружиться голова, в глазах появился какой-то туман, ноги вдруг ослабли, захотелось присесть, меня качнуло, слабость разлилась по всему телу, я постепенно терял сознание. Неожиданно я четко увидел себя мальчишкой лет пяти, играющим в куличики в песочнице у нас на Кадашевской набережной, где я родился и жил до десяти лет. Я увидел, как со стороны реки ко мне идет человек в черном, как он протягивает ко мне руки и... Дальше ничего не помню. Нет, еще запомнил крик Джуны: "Он эпилептик!" Ее руки не смогли удержать меня, и я упал... Очнулся минут через пять, как сказал мне потом Виктор Адаменко, весь мокрый, словно из бани, и с зеленым лицом. Джуна сияла:

- Ну, теперь-то вы верите?!."

Понятно, сияла я от того, что мне быстро удалось оказать помощь Власову, который оказался "в нокауте" по моей неосторожности. Вскоре он стал моим убежденным сторонником.

Надолго и всерьез мы потом подружились и с американцами. И хотя наши первые эксперименты во время конгресса в Тбилиси носили лишь эпизодический характер, тем не менее начало своего сотрудничества с американскими учеными я датирую именно октябрем 1979 года.

На конгрессе были у меня интересные встречи и с французскими учеными (прежде всего с Л. Шертоком), которые в основном приехали в Тбилиси с различными модификациями фрейдистских концепций и с намерением подновить интерес к Фрейду.

Сначала меня просто поразило, в какой невероятно большой круг проблем я попала. Когда вокруг меня собирались люди, то постоянно слышались не только имена Д. И. Менделеева, А. М. Бутлерова, В. М. Бехтерева и Л. Л. Васильева - ученых, непосредственно занимавшихся так называемыми необычными возможностями человека (НВЧ), но и множество других имен из самых разных эпох и научных направлений, со ссылкой на которые люди пытались так или иначе объяснить свою позицию.

Кого только не упоминали участники конгресса! Патанджали, Вивекананда, Рамакришна, Рамачарака, индийская философия и йога - это еще понятно, Декарт и Спиноза - это уже проблемы взаимодействия души и тела.

Узнадзе, Шерозия, Анохин, Прибрам - прямая проблематика конгресса, психологические и нейрофизиологические механизмы бессознательного.

Вернадский, Циолковский, Чижевский - удивительно, как круг явлений и взаимосвязей все расширяется, как космические проблемы непосредственно входят в человеческую жизнь.

И наконец, Месмер, Гурвич, Кажинский, Казначеев, Кобзарев, Матояма, Пушкин, Бендер, Путхофф, Тарг - это уже передний край новых проблем, это уже имена, которые впоследствии я буду слышать все чаще и чаще.

Ученые с одинаковой убежденностью, что они обсуждают свойственный мне феномен, говорили о биополе, ауральном поле, пране, пранояме, чакрах, нади, мантрах, самъяне, механизмах терапевтического воздействия акупунктуры, гомеостазе, ультрафиолете, инфракрасном излучении, биоэлектретном эффекте, нейроголографии, лобно-ретикулярной системе, энергетическом депо, митохондриях, мембранах и тому подобном... И при этом всегда просили меня вылечить, воздействовать, хоть что-нибудь показать, объяснить, продемонстрировать свое искусство и так далее, и так далее...

Я думала, зачем все-таки устроители конгресса, сотрудники Института психологии АН Грузинской ССР и другие ученые пригласили меня? И зачем их московские и зарубежные коллеги хотели на меня поглядеть, встретиться со мной, поговорить?

Только из любопытства? Конечно, некоторые и просто из любопытства. Но в основном все же нет. К концу семидесятых годов уже заметно ощущалась насущная потребность разобраться в реальных фактах информационно-энергетического дистанционного воздействия человека на человека и на другие живые системы.

И я, очевидно волею судеб, оказалась своего рода живым и действующим фактом, тем более что я никогда не уклонялась (даже наоборот!) ни от встреч с представителями науки, ни от ответов на их самые неожиданные вопросы, а тем более от сотрудничества...

А сейчас мне бы хотелось обратить внимание на два доклада, вошедших в трехтомник "Бессознательное". Это доклад Забродина и Фришмана "Индивидуальные особенности работы человека в субсенсорном диапазоне" и доклад Костандова "О физиологических механизмах "психологической защиты" и безотчетных эмоций". В этих выступлениях проявилось искомое целостное органическое отношение исследователей к целостной, неделимой психофизике человека. Эти доклады могут служить своего рода введением в проблему изучения необычных возможностей человека, поскольку в них на широком экспериментальном материале увязываются психологический и физиологический механизмы бессознательного и показано, как неосознаваемые психологические факторы удивительнейшим и тончайшим образом влияют на протекание физиологических взаимодействий человека с человеком. Почему я заостряю на этом внимание? Да потому, что я не знаю других столь квалифицированных исследований, из которых в конечном счете можно сделать научный вывод... о значимости (а следовательно, и необходимости) доброжелательной, непредвзятой обстановки во время проявлений необычных возможностей человека.

А в моей жизни бывали, к сожалению, и такие моменты, когда мне приходилось доказывать свою правоту и свои способности людям, не только скептически настроенным, но и заранее исключавшим саму их возможность. Причем эти люди иногда были совершенно убеждены в моральной правомерности своей позиции. И, несмотря на эту безвинную психологическую неграмотность, очень мешавшую мне, я считала своим долгом не отказываться ни от одного из предлагаемых экспериментов. Но чего стоил мне в таких условиях положительный результат - это знаю только я одна...

И все-таки я не буду утверждать, что мне не везло. На моем пути часто встречались люди, органически понимающие психофизические отношения, возникающие между объектом и субъектом воздействия, а также между испытуемым и исследователями. Я очень благодарна им за это и всегда вспоминаю о совместной работе с такими экспериментаторами с радостью и теплотой.

Для меня особенно ценно то, что мои догадки об определенной научной значимости психологической атмосферы при проведении экспериментов нашли свое подтверждение уже в одном из первых документов, отразивших мое сотрудничество с учеными, а именно в отчете Центрального научно-исследовательского института рефлексотерапии.

И если уж я заговорила здесь о лаборатории ЦНИИ рефлексотерапии, то расскажу и о том, какие конкретные эксперименты проводились там при моем участии в сентябре 1980 года.

Наука - дело конкретное, и говорит она на особом языке, любит термины - точные и устойчивые. К этой терминологии я привыкла не сразу. Сотрудники ЦНИИ рефлексотерапии в своих исследованиях исходили из предпосылки, что излечение больных от целого ряда заболеваний практикуемым мною бесконтактным массажем, зафиксированное к тому времени уже во многих документах, могло основываться на резонансном типе взаимодействия некоторых физиологических процессов. Поэтому при подготовке и планировании экспериментов они предполагали регистрировать синхронные электроэнцефалограммы пациента и индуктора, применяя для этого полиграфическую регистрацию телеметрическим устройством.

Однако по целому ряду причин эти исследования пришлось отложить и перейти к изучению термополей и термоизлучений полей индуктора и реципиента во время сеанса.

Исследование проводилось с применением термовизора INFRA японского производства, имеющего чувствительность в диапазоне инфракрасного излучения 1-15 микрон с максимумом около 9 микрон. В помещении, кроме меня и пациента, во время экспериментов обычно находилось еще 8-10 сотрудников института.

Прежде всего была произведена термография и регистрация с экрана дисплея на обратимую фотопленку правой руки шестидесятилетнего мужчины, страдающего хроническим плече-лопаточным синдромом. Снимок показал, что правая его кисть просто-напросто не выявилась, поскольку ее температура соответствовала температуре окружающей среды. Это было следствием резко нарушенной сосудистой циркуляции, проще говоря, спазмом, характерным для данного заболевания. На середине предплечья был хорошо виден участок резкого снижения температуры, что являлось проявлением нарушения термопродукции тела из-за Рубцовых изменений, оставшихся после ранения, полученного пациентом во время Великой Отечественной войны.

Затем был проведен сеанс. Пациент хорошо меня чувствовал. Сначала он почувствовал тяжесть в кисти, затем появилось ощущение отталкивания - как однополюсных магнитов, через несколько минут все эти ощущения прошли, но осталась теплота, и теплота эта постепенно продолжала нарастать.

Сразу же после моего воздействия была сделана повторная термограмма, а затем термографирование проводилось через каждые 15 минут. Полученные термограммы отчетливо регистрировали контуры нарастания температуры, причем зона повышения температуры все расширялась. И вот стала заметна уже вся кисть!

Я была счастлива. Воочию подтвердился мой метод лечения, который я иногда для себя называю "методом согревания крови". Прямо на глазах увеличивалось кровенаполнение сначала мелких сосудов, а потом и крупных. Несмотря на рубцовые изменения в средней части предплечья, площадь "холодной зоны" у пациента все уменьшаюсь.

Параллельная регистрация температуры с помощью контактного термометра также выявила ощутимую разницу температур на одних и тех же участках кисти.

(Исследователи сделали для себя пометку: "Биополе имеет значительно более широкий спектр, чем полоса разрешения термовизора, - 1-15 микрон".)

В конце эксперимента, через сорок пять минут после сеанса, на термовизоре была уже хорошо видна вся кисть испытуемого, которая нагрелась по сравнению с исходным состоянием на 3 градуса по Цельсию.

Вдохновленные объективной картиной метода согревания крови, мы решили провести эксперимент еще с одним больным, у которого также была нарушена циркуляция крови.

Этому больному было 54 года, и он страдал хроническим рецидивирующим пояснично-крестцовым радикулитом с сосудистыми расстройствами циркуляции крови по типу эндеартериита. Я принялась за работу. И вот снимки снова показали все возрастающую динамику температуры. (На этот раз проверялась область коленных суставов.) Возрастание температуры однозначно свидетельствовало об улучшении кровоснабжения в области воздействия.

Результаты, полученные в ЦНИИ рефлексотерапии" для меня были тем более интересны, что они целиком подтверждали исследования, проведенные сотрудниками Лаборатории функциональной диагностики ЦИТО на базе одной из московских поликлиник. Во время этих исследований, целью которых было изучение периферического кровообращения больных, страдающих остеохондрозом различной локализации, было произведено 43 записи с помощью аппарата "Галимо" до и после моего воздействия.

"Приборы показали, что после семи-восьми сеансов, - писала потом главный врач поликлиники И. П. Чекмачева, - у пациентов улучшилось состояние сосудистой системы головы и конечностей, наладилось кровоснабжение, нормализовался артериальный и венозный тонус. Улучшилась сердечная деятельность, состояние пищеварительной системы".

Оба эти исследования меня окрылили. Аппаратура и методика исследований были разными, а результат один и тот же - мой метод объективно подтверждается. Теперь он требовал дальнейшей разработки и продолжения экспериментов.

Тот факт, что на сегодняшний день еще нет неоспоримой теории биополя и достаточных научных представлений о механизмах его воздействия, никак не должен останавливать дальнейших исследований физиологических механизмов и исключать практическое применение методов целительства, основанных на необычных возможностях человека. Вспомним два примера: теория рентгеновских лучей была создана через несколько лет после открытия рентгена и начала его исследования. А научная расшифровка действия аспирина отстала от начала его широкого практического использования на десятки лет.

Что же такое биополе? У меня, конечно, есть свое собственное представление о нем. Но я не спешу его высказывать. Нужно идти в русле большой науки. И делать то, что всего важнее людям: помогать непосредственно, и не вопреки врачам и исследователям, а с их помощью. Так я почти с первых шагов формулирую свою задачу.

Но прежде чем продолжить повествование, я все-таки задам несколько вопросов.

Что несет современному человеку урбанизация? Думали ли вы, как растет в городских условиях, а точнее, во все возрастающей запыленности и задымленности больших современных городов, количество патогенных факторов, как снижается под влиянием гипоксии сопротивляемость организма инфекциям? Что развитие транспортной сети и комфортные условия современной городской жизни вызывают гиподинамию, а затем нередко и атрофию сердечной мышцы? Как широко в наше время распространяются лекарственные заболевания? Как, по сути дела, "химизировалась" вся жизнь человека конца XX столетия? Иными словами, задумывались ли вы когда-нибудь о том, как растет сейчас во всем мире число хронических заболеваний - сердечно-сосудистых, нервно-психических, аллергических, органов дыхания, опорно-двигательного аппарата и так далее, и так далее?

Многие ученые в самых различных странах объясняют увеличение числа хронических заболеваний, отмеченных мировой статистикой, устаревшими методами борьбы с заболеваниями. Они считают, что за последние десятилетия слишком много внимания было уделено поискам фармакологических средств борьбы с инфекциями и слишком мало - профилактическим и лечебным мероприятиям, активизирующим собственные защитные ресурсы организма, и прежде всего его иммунную систему.

Это очень серьезные проблемы, и говорить об этом необходимо.

Чего же при ответах на эти вопросы можно ожидать от моего метода, на мой взгляд, одного из самых удобных для внедрения буквально в каждый дом, в каждую семью? Ведь он не требует ни медикаментов, ни каких-либо особых условий для его применения - об этом я уже не раз говорила.

Еще Боткин писал, что энергичное применение жаропонижающих средств (чем, кстати сказать, до сих пор пользуются во многих развитых странах, причем далеко не обязательно в крайне необходимых случаях) усиливает развитие дистрофических процессов и ухудшает течение болезни. Примерно то же утверждает в своей книге "Тайная мудрость человеческого организма" Залманов. А сегодня это мнение подтверждается и тем фактом, что многие микробы легче уничтожаются лекарствами при высокой температуре, и данными о том, что высокая температура тела неблагоприятно влияет на размножение и внедрение в клетки вируса гриппа. Следовательно, повышение температуры (не до критических пределов) при заболевании - это положительный фактор.

При разогреве крови повышается фагоцитарная активность лейкоцитов и активность клеток ретикулоэндотелиальной системы. Более того, согревание крови стимулирует иммунологические реакции и повышает ферментативную активность.

Я говорю о согревании крови естественным путем и до той температуры, которая необходима организму для его нормальной жизнедеятельности. А она во многом зависит именно от правильной циркуляции крови.

Теперь, наверное, понятно, почему я считаю свой метод, который называю методом согревания крови, столь важным и перспективным и добиваюсь, чтобы он стал достоянием всех людей.

Этим методом (особенно профилактической методикой) могут пользоваться все и дома, и на отдыхе, и даже в самых отдаленных от цивилизации местах. Подобные феномену Д способности может развить в себе почти каждый человек, как каждый может, например, научиться играть на рояле. Конечно, далеко не каждый станет Рихтером, но ведь совсем не обязательно быть лучше всех. И все-таки спешить надо медленно. Я считаю, что обучать методу, предлагаемому мною, нужно в первую очередь врачей.

Вот об этом в марте 1981 года я вела речь на заседании творческого клуба журнала "Огонек", стремясь хотя бы приоткрыть массовому читателю перспективы этого нового направления в медицине.

"Если мы научимся управлять биоэнергетикой организма, - сказала я тогда, - нам не надо будет лечить болезни, мы сможем просто не допускать их появления. Это, конечно, проблема будущего, но уже сегодня мы должны приложить как можно больше усилий, чтобы ее решить. Речь идет о проникновении в тайны человеческого организма, о котором мы пока знаем очень мало".

Встрече в журнале "Огонек" я придаю почти такое же значение, как и тбилисскому конгрессу. Эта встреча также приобрела международное значение главным образом потому, что была хорошо подготовлена и в ней наряду с журналистами, врачами, доложившими собравшимся о положительных результатах проведенных экспериментов, наряду с профессорами медицины, инженерами-экспериментаторами и некоторыми представителями руководства медицинской наукой приняли участие также и члены Международной ассоциации по исследованию проблем психотроники, хорошо осведомленные об исследованиях необычных возможностей человека за рубежом.

Проблемы обсуждались с большим знанием дела, аргументированно. Но в основном речь шла об обогащении арсенала здравоохранения, ведь здесь прямо говорилось, что современная медицинская наука, углубившись преимущественно в изучение самих болезней, уделяет недостаточное внимание познанию организма, его норм и неиспользованных возможностей. Напоминалось о необходимости взять на вооружение современной медицины мудрость древних учений и навести надежные мосты между медицинской практикой Запада и Востока. Речь шла о целостностном подходе к человеческому организму и необходимости философского осмысления новых фактов, которые регистрирует и изучает психотроника. (Стенограмма этой встречи была опубликована под названием "По неизвестным еще законам природы" в № 17 "Огонька" за 1981 год.) С тех пор прошло несколько лет. Но, когда я читаю сегодняшние газеты, где все чаще и активнее журналисты и читатели ратуют за альтернативную медицину, мне так и кажется, что заседание в редакции "Огонька" продолжается.

В адрес нашей встречи пришла тогда телеграмма:

"Дорогие друзья! От всего сердца приветствую вас, собравшихся на заседании, посвященном резервным, неисследованным возможностям человека. Я глубоко сожалею, что не могу принять непосредственного участия в этой встрече, которая, я надеюсь, будет весьма плодотворной для развития советской науки о человеке, для комплексных исследований в области человековедения. Искренне желаю вам больших успехов. Президент Международной ассоциации по исследованию проблем психотроники Зденек Рейдак".

И сейчас я хочу рассказать о сотрудничестве с Международной ассоциацией по исследованию проблем психотроники (МАИПП), уже более десяти лет возглавляемой доктором Зденеком Рейдаком из Чехословакии. Я вступила в ассоциацию в 1981 году. А уже через год мне было присвоено звание Почетного члена МАИПП.

В Советском Союзе знают Зденека Рейдака как пионера психотроники и страстного пропагандиста этого нового направления науки. Он познакомил московскую научную общественность со многими видными зарубежными учеными и экспериментаторами.

В последний раз он был у меня в гостях вместе с очень интересным американским ученым ирридиадиагностом профессором Б. Йенсеном и, по-моему, получил большое удовольствие, когда мы с Йенсеном поставили друг другу - каждый своим методом - диагнозы.

Зденек Рейдак - мастер контактов. Он обладает завидным качеством: всегда без дипломатических ухищрений говорит то, что думает, но при этом умудряется везде приобретать только друзей. Этот большой, полный, подвижный мужчина всегда весел, невозмутим, полон оптимизма и доброжелательности. Его призвание - увлекать за собой людей.

Так и меня, дотоле никогда не писавшую научных статей, он сумел вдохновить на публикацию в трудах шестого Международного конгресса по исследованию проблем психотроники (Братислава, 1983). Мой доклад назывался "Руки и здоровье человечества".

А когда Рейдак увидел у меня подписанный профессором А. Н. Меделяновским "Краткий отчет по исследованию феномена бесконтактного влияния на аутоперфузируемый препарат сердца лягушки и на сердечнососудистую систему человека", который суммировал результаты экспериментов, проведенных мной на базе Лаборатории системных механизмов гомеостаза НИИ нормальной физиологии имени П. К. Анохина АМН СССР (1984 г.), он уговорил меня на новое научное выступление - теперь уже в ежегоднике "Психотроника и здоровье", выпускаемом старейшим Словацким обществом врачей.

Что же так привлекло внимание президента Международной ассоциации по исследованию проблем психотроники в этом отчете? Не ошибусь, если предположу, что он увидел еще одно неоспоримое доказательство важной истины - бесконтактное дистанционное воздействие, осуществляемое мной, отнюдь не тождественно гипнозу, внушению или самовнушению. Ведь мы все еще должны доказывать, доказывать и доказывать эту истину...

Подумайте, разве можно что-либо внушить холодному перфузируемому сердцу лягушки? (Ведь я имела дело не с Царевной-лягушкой, а с лягушкой натуральной, да еще препарированной!) И тем не менее эффект воздействия был налицо, кардиодинамика менялась!

Непосредственное воздействие я производила с расстояния трех-пяти сантиметров от подушечек пальцев руки до препарата в течение четырех минут. Эффекты последействия фиксировались в течение последующих двадцати минут. Производили синхронную регистрацию электрокардиограммы, пульсового давления и кровотока на ленте многоканального регистратора "Мингограф-81" (Швеция).

Отмеченные эффекты, по заключению профессора А. Н. Меделяновского, свидетельствовали о "радикальной перестройке гемодинамики изолированного препарата сердца лягушки в период прямого и особенно косвенного воздействия оператора".

Эффекты бесконтактного воздействия на состояние сердечно-сосудистой системы человека снова свидетельствовали "об активизации системного кровотока у испытуемого (главным образом за счет ударного выброса сердца, что принято относить к процессу оптимизации кровообращения), а также об улучшении кровоснабжения области головы".

Следует оговориться, что версия о якобы исключительно гипнотическом характере воздействия целителей на больного и об эффекте внушения или самовнушения была полностью опровергнута мной еще раньше - во время эксперимента, проведенного в Институте биологической физики Биологического центра АН СССР (г. Пущино, 1983 г.). Еще тогда было доказано, что методом бесконтактного массажа (так - пока осторожно и приблизительно - был назван в документах мой метод согревания крови) можно воздействовать не только на человека, но и на таких лабораторных животных, как белые крысы, направленно регулируя при воздействии температуру их внутренних органов.

Эксперименты шли один за другим. Они проводились на классических объектах: лягушках, крысах, кроликах, на культуре клетки. И везде, где бы я их ни проводила, метод согревания крови неизменно давал положительные результаты.

Но я не обольщалась этими результатами. Потому что знала: мой метод в лечебных и профилактических целях не будет признан до тех пор, пока о нем не выскажут своего мнения представители физической науки.

Теперь меня активно поддерживают и физики. Они, начав исследование особенностей пространственно-временного распределения физических полей, возникающих вокруг рук оператора (воздействующего) и тела пациента, приняли мой термин "физические поля биологических объектов". А приняв его, признали, что я являюсь "неординарным представителем биоцелительства", в дальнейшем так и называя его "феномен Д".

"Существовало мнение - написали физики потом в своем отчете, - что обычных сенсорных каналов (зрения, слуха, обоняния) недостаточно для объяснения феномена Д. Предполагалось, что он связан с возможностью взаимодействия биообъектов через генерируемые им физические поля, так называемые биологические поля. Именно поэтому к этой работе и были подключены физики".

С помощью специально разработанной аппаратуры физиками были проведены сравнительные исследования сигналов, генерируемых человеком в процессе его жизнедеятельности у двух групп испытуемых: у людей с предполагаемыми особенностями физических полей (феномен Д) и у контрольной группы (нефеномены).

Исследования показали, что в спокойном состоянии пространственно-временное распределение физических полей людей из группы "Д" не отличается от полей контрольной группы. При переходе же в рабочий режим аппаратурой действительно был зарегистрирован целый ряд изменений в биологических полях (прежде всего в области инфракрасного излучения) и, кроме того, было зафиксировано увеличение интенсивности сверхслабого оптического свечения пальцев рук в полтора-два раза.

Итак, объективные доказательства реального существования феномена теперь уже и с точки зрения физики налицо!

Но необходимо было в ходе опытов и экспериментов доказать, что, по сути дела, я лечу весь организм в целом как единую систему, позволяя ему полноценно функционировать.

И далее я поведу рассказ о новой серии экспериментов.

Однажды я пошла в научный Центр, где демонстрировался новый прибор, позволяющий повысить надежность радиоизотопных методов исследований. Неожиданно мне предложили испробовать возможности моих воздействий. Конечно, с немедленной регистрацией на этом впервые демонстрируемом аппарате.

Я согласилась. Воздействию с целью согревания крови подвергся один из сотрудников Центра - врач сорока лет, совершенно здоровый человек. Моя оценка состояния его здоровья целиком и полностью совпадала с данными медицинских исследований.

Как потом показал анализ, за 40 секунд воздействия я увеличила мозговой кровоток на 35 процентов, изменила кровонаполнение малого круга и повысила на 2,6 градуса локально температуру кожи в височной области головы.

Месяц спустя после такого спонтанного эксперимента мне позвонили из этого Центра и предложили "поработать на кролике".

- Пусть даже на инфузории! - весело ответила я.

...На операционном столе в так называемой малой операционной лежал кролик под наркозом на управляемом дыхании в области шеи - она была вскрыта. Я увидела катетеры и датчики. Должны были регистрироваться сердечный ритм, давление в полости сердца, частота дыхания, электроэнцефалограмма, объемный кровоток в аорте. Кроме того, мне сказали, что будут сделаны два-три забора крови из вены кролика на экспресс-анализ, чтобы установить какие-либо изменения газового состава крови в процессе моего воздействия.

Я приступила к работе. В это же время один из сотрудников брал из вены кролика кровь для анализа. И, когда он вернулся с готовым анализом, все остальные участники эксперимента сгрудились вокруг него, обсуждая полученные результаты.

Не вмешиваясь в их дискуссию, я прекратила свое воздействие, так как уже никто не регистрировал показания приборов: всех сейчас интересовали данные экспресс-анализа крови. Самый молодой из экспериментаторов объявил, что показатели газового состава крови по сравнению с исходными изменились в значительной степени.

И тут начались традиционные расспросы: каким образом я выбираю для воздействия ту или иную свою манипуляцию, что при этом чувствую, что думаю, устаю или нет... Меня попросили также прокомментировать по ходу моих манипуляций, что именно я делаю в тот или иной момент. Пояснила, что делала ряд привычных своих манипуляций, изменяя тонус сосудов, и, если в данный момент регистрировать давление, оно должно измениться. Аппаратура все подтвердила.

Время летело быстро, врачи были настроены доброжелательно и заинтересованно, эксперименты получались. Правда, в конце рабочего дня произошел и курьезный случай - из тех, что часто сопутствуют мне. Один из сотрудников постоянно держал в руках секундомер, фиксируя время воздействия. В какой-то момент я увлеклась и проделала свою манипуляцию в непосредственной близости от секундомера. Он тут же внезапно остановился. Я заметила, как обладатель секундомера стал трясти его, подносить к уху и стучать по стеклу. Все было бесполезно! Поняв, что именно моя неосторожность стала причиной поломки, я извинилась и попыталась успокоить сотрудника, ответственного за хронометраж. Мол, все будет в порядке и через три-четыре дня секундомер снова начнет работать.

- Почему не сразу? Может, отнести, его все-таки в ремонт? - спрашивали меня.

- Не нужно! Секундомер исправен, - пояснила я.

Говоря так, я исходила из прошлого опыта. Мне приходилось выводить из строя и более сложную аппаратуру, которая, "отдохнув", потом вновь начинала исправно работать. Словом, выслушав мои объяснения, сотрудник оставил секундомер в покое.

Что ж, на пятый день после эксперимента секундомер и в самом деле заработал безо всякого ремонта, о чем мне с особым восторгом сообщили сотрудники этого Центра. Оказывается, и экспериментаторам тоже не чужда тяга к чудесам!

Еще через неделю меня вновь пригласили на проведение новых серий экспериментов. Дело в том, что одна из лабораторий Центра занималась проблемой создания эффективных антиоксидантов - химически активных веществ, обладающих защитным действием против разрушающего влияния острой и хронической гипоксии. И с моей помощью сотрудники этой лаборатории старались найти вариант биологической защиты органов и тканей от последствий гипоксии.

Я понимала всю трудность поставленных задач, но шла на эксперимент сознательно. Если могу чем-либо помочь науке, то какие бы трудности передо мной ни стояли, всегда готова их преодолеть.

Все чаще, бросая неотложные дела, я выезжала на эксперименты. Однако и здесь происходили явления, которые поначалу озадачивали меня. Например, в одном из экспериментов мне почему-то не удалось поработать подряд на нескольких органах от разных животных. Мы долго не могли понять причины. Тогда я решила получше осмотреть помещение. И поняла, что подготовленные для опытов животные во время работы постоянно находятся за моей спиной, приблизительно на расстоянии двух метров. Я предположила, что в ходе опыта мое воздействие каким-то образом "касалось" их всех. Конечно, с этими животными уже нельзя было работать. Эксперимент не был бы чистым. Мое предположение сначала всем показалось чуть ли не абсурдным, но все-таки просьбу мою выполнили: в дальнейшем животных приносили мне из другого помещения. И потом при соблюдении этих моих условий с такого рода осложнениями мы в работе больше не сталкивались.

Я не буду здесь описывать наши эксперименты во всех подробностях, так как все они касались борьбы с гипоксией и большинство из них было однотипными.

Впрочем, однажды мне удалось устранить так называемую альтернацию, возникавшую вследствие недовозбуждения отдельных частей сердечной мышцы, причиной которого, очевидно, опять же была острая гипоксия миокарда. Такой результат очень всех заинтересовал. Устраняя альтернацию, по мнению моих коллег-экспериментаторов, я оказывала влияние на вагу с - один из главных нервов в системе иннервации сердца. Было сделано интересное предположение о вполне вероятном влиянии моего воздействия на медиаторы типа адреналина или ацетилхолина. Сошлись на мнении, что при возможности нужно будет это проверить при проведении чистого опыта на изолированной полоске мышцы.

По дороге домой я всегда пыталась проанализировать все, что видела во время эксперимента и слышала от проводивших его ученых, и сопоставить с собственными знаниями и опытом.

Если будет доказано, что я влияю именно на активность медиаторов, то не прольет ли это свет на механизм заживления язвенных поражений желудка и двенадцатиперстной кишки? Ведь в лечении язвенной болезни остается так много неясных и нерешенных вопросов... Если устранение альтернации связано с влиянием на рецепторы, чувствительные к ацетилхолину, то не является ли моя биоиндукция антихолинэргическим средством? Ведь ни для кого уже не секрет, что после проведения двух-трех сеансов мои пациенты с обострением язвенной болезни переставали ощущать боли, у них прекращались диспептические явления, рвота, тошнота, отрыжка, а после 9-11 сеансов язва практически рубцевалась, и это не раз подтверждали рентгенологи. "А что, если это своего рода биологическая ваготомия? - думала я в машине по дороге домой. - Опять нужны исследования, исследования и исследования..."

Иногда я вспоминала самые неприметные детали только что минувших экспериментов. Помню, как, закончив один из опытов с кроликом, спросила кого-то из медиков:

- Кролик умрет?

Он небрежно кивнул в ответ головой и продолжал свое дело, а я выбежала в коридор и долго не могла успокоиться, вспоминая несчастное существо, судьба которого была предопределена. Нет, конечно, я не отношу себя ни к вегетарианцам, ни к ханжам, но все же... Очень люблю и ценю все живое, все созданное матерью-природой и не могу понять или оправдать бессмысленной жестокости. С кроликами для опытов все понятно - ими жертвуют ради науки. Хотя, честно говоря, я и себя чувствовала иногда и подопытным кроликом, и белой птицей в стае черных, и горной ланью... Однажды я увидела по телевидению документальный фильм, в котором были кадры об убийстве браконьером беззащитной лани. Эта сцена так потрясла меня, что потом я написала и притчу о лани, и стихотворение. На это стихотворение молодой композитор Игорь Матвиенко написал песню "Ах ты, лань моя". Я приведу здесь лишь ее припев:

"Ах, ты лань моя, быстрая, белая,
Оглянись! Ты увидишь беду.
Скройся прочь!
Но уже дело сделано -
На прицел твою взяли судьбу..."

Но вернемся снова к человеку и к методу согревания крови. Сейчас я расскажу об одном своем пациенте И. П. Беляеве, долгое время страдавшем ишемией сердца- крайне тяжелой степенью коронарной недостаточности. Ему было тридцать семь лет, когда врачи поставили этот серьезный диагноз. В течение семи лет болезнь прогрессировала, приступы стенокардии все учащались. Два года назад ему было сделано коронарографическое исследование, которое определило стеноз четырех коронарных артерий (до 50 процентов). Страшась хирургического вмешательства, он обратился ко мне, и в течение года я провела с ним три серии воздействий - по одиннадцать сеансов в каждой. Вот после этого и последовала еще одна проверка в 1-м Медицинском институте, по результатам которой и была специальной комиссией снята с моего пациента инвалидность.

С таким же заболеванием ко мне обратился один югослав. И на него я воздействовала своим методом. Я провела семь сеансов и обратилась с просьбой к врачам, которые вместе со мной проводили эксперименты, взять под контроль моего пациента. Иными словами, я хотела получить возможность объективного контроля эффективности каждого моего сеанса и всего курса в целом. Хотела объективно знать степень изменения клинических симптомов после каждого своего воздействия, чтобы уточнить и дозы и продолжительность всего лечения.

Я пригласила его в диагностическую лабораторию, где находился комплекс аппаратуры, совмещенный с тредмилом (бегущей дорожкой). Это позволило непрерывно регистрировать все электрокардиографические параметры, начиная с минимальных нагрузок и кончая предельно допустимыми. Как обычно, больному в состоянии покоя сняли электрокардиограмму, а затем, прикрепив электроды, попросили начать ходьбу. На третьей ступени нагрузки у пациента появились жалобы на загрудинные боли - одновременно на ЭКГ были зафиксированы характерные изменения комплекса "TV-сегмента, что указывало на возникновение ишемии определенных отделов миокарда левого желудочка сердца. Проба была прекращена, и больному положено было бы принять таблетку нитроглицерина, как в этих случаях делается. Но я сделала несколько своих манипуляций над областью сердца, а также сзади, в области лопаток, и в течение минуты боли прекратились, а "рисунок" ЭКГ постепенно вернулся к исходному. Попросив у врача дать мне возможность "поработать" с больным минут 25-30, я начала свои манипуляции под непрерывным контролем аппаратуры. После окончания сеанса пациенту вновь было предложено выполнить нагрузку, прерванную на третьей ступени из-за возникшей боли.

Пациент приступил к выполнению задания, и вот уже третья ступень позади, четвертая... И только в конце пятой ступени нагрузки возникли те же изменения, что и при предыдущей пробе, - правда, на этот раз они уже не сопровождались загрудинными болями и пациент недоумевал: почему прекратили нагрузку?

И на сей раз пациент обошелся без лекарства. Присутствовавшие при этом два врача были немало озадачены такой метаморфозой с тяжелым ишемическим больным. Объяснить они ничего не могли. И только со всей тщательностью регистрировали изменения, происходившие на распечатке в ходе моего воздействия на пациента. А через несколько дней я получила обработанный материал с графиками изменений деятельности сердца и артериального давления.

Множество аналогичных экспериментов провели мы в дальнейшем, но эти - первые - произвели на меня самое сильное впечатление.

Так или иначе я решила важную для себя задачу: возможность контроля за моим воздействием реально существовала.

Перспективность своего метода я давно считала бесспорной, но теперь эта бесспорность подтвердилась с новой силой. У меня уже было достаточно пациентов, которые прошли через подобные серии воздействий со столь же тщательным контролем и таким же клиническим эффектом.

Закономерно спросить, какой же из всех этих экспериментов был сделан вывод? Он тоже важен. Все ученые, принимавшие участие в медицинских экспериментах, сошлись на том, что пора подбирать однородную группу больных с тяжелыми сосудистыми заболеваниями и проводить с ними исследования, одновременно наблюдая контрольную группу.

Итак, изучать, изучать и снова изучать...

Я часто обращаюсь к своему видеодневнику. На его кассетах, кстати, засняты все мои эксперименты. Ведь во время сосредоточенной работы множество деталей можно оставить без внимания или просто не заметить. А тут можно, используя стоп-кадр, разглядеть все до мелочей, спокойно обдумать, что-то прояснить для себя и даже сделать маленькие открытия...

У меня есть запись одного из самых уникальных экспериментов с полной остановкой дыхания у животного в течение трех-четырех минут (пережатие трахеи), когда я одними своими манипуляциями противоборствовала снижению сократительной функции сердца, резкому падению насыщения крови кислородом и другим изменениям параметров кровообращения, наступающим в результате гипоксии. Образно говоря, я выступала в роли кислорода.

Может быть, я потому называю этот эксперимент уникальным, что увидела в нем, как в капле воды, замечательную перспективу для поддержания жизнедеятельности организма в экстремальных условиях.

Признаюсь, я настолько была вдохновлена этим экспериментом и этой новой открывающейся для людей возможностью преодоления сердечных кризов, что пришла домой и написала стихотворение под названием "Эксперимент на сердце".

Правда, видеокассета, на которой запечатлено то, как я выступала в роли "кислорода", вызывает особый интерес главным образом у физиологов и медиков. Без комментария неспециалистам здесь не все понятно. И люди других профессий всегда просят меня показать им другую видеозапись - ту, на которой записано, как я лечу слепых и глухих.

Одна из таких записей была очень удачно сделана моим ассистентом как раз в момент прозрения шестилетней арабской девочки, которая в двухлетнем возрасте после перенесенной травмы (на нее на строительном участке упала балка) совершенно ослепла. Родители лечили ее у многих врачей и во многих странах, в том числе в США и на Филиппинах, но безуспешно. Привезли ко мне, и я почувствовала своими руками, что смогу помочь ей.

И она действительно прозрела! Я не ошиблась. Наверное, не мне следовало бы говорить о том, какое это произвело впечатление на всех очевидцев. Люди плакали и произносили только одно слово - "чудо". А я просто радовалась вместе с ними.

На видеозаписи зафиксировано, как девочка вдруг начинает различать предметы, а потом ручонкой показывает одну за другой звезды, изображенные на моей скатерти...

А вот еще одна видеозапись. Может быть, не менее волнующая.

Двадцатилетний юноша, впервые услышав звуки и человеческую речь, сам пробует артикулировать, и хотя не очень внятно, но уже различимо называет меня по имени... И я слышу его голос всем сердцем, слышу до сих пор.

Каждое такое чудо, оплаченное моим колоссальным трудом, для меня всегда потрясение. И привыкнуть к нему трудно.

Очень хочется рассказать и историю двух братьев Анохиных, Жени и Андрюши, - глухонемых от рождения. Старший брат родился здоровым ребенком и не вызывал у матери никакого беспокойства. Но в положенный срок мальчик не заговорил. И тогда выяснилось, что он глухонемой от рождения. Мать была в отчаянии. Но решилась родить второго ребенка. Второй сын родился - и тоже глухонемой. Что делать несчастной матери? Заглушив свое горе, оставалось только надеяться. Надеяться на чудо и терпеливо ждать. Чтобы войти в безмолвный мир своих сыновей, она изучила язык глухонемых и рассказывала им сказки, где все завершалось долгожданными и выстраданными чудесами. Но однажды младший сын ранил сердце матери. Он спросил: "Мама, когда же придет добрый волшебник и вылечит нас с братом? Неужели все сказки с хорошим концом написаны про неправду?" И мать ответила: "Расти, сынок, и жди". А сердце ее сжалось от тоски и боли.

Так шли дни и годы. Старший сын стал уже совсем взрослым, и к нему пришла первая любовь. Его избранницей была прелестная девушка, но, увы, тоже глухонемая.

И вот как раз в это время их семья услышала о моем методе лечения. Они пришли ко мне - два сына и мать.

Обследовав братьев, я почувствовала, что смогу помочь им, и сказала: "Попробуем!" Я знала: шанс на исцеление есть! От меня опять требовалось чудо. Но кому много дано, с того много и спрашивается. И я работала, работала.

Работала долго. И никогда не забуду тот день, когда заговорил младший из братьев, тот самый, который ждал прихода доброго волшебника из сказки. Его первое слово было обращено ко мне, и он назвал меня мамой. Ради одного этого стоило жить и трудиться без устали долгие годы. Оба брата обрели слух и заговорили.

Неожиданным побочным эффектом моего воздействия было то, что произошло с их матерью, - она помолодела вдвое и теперь выглядела, как старшая сестра своих сыновей. Ничто не красит людей так, как счастье и радость за тех, кого любишь.

Но счастье и горе всегда идут в жизни рука об руку. Исцеленный старший брат вскоре пришел ко мне снова и попросил меня помочь его невесте. Отказать ему я не могла, хотя юноша и предупредил меня, что мать этой девушки, врач по профессии, не верит ни в какие чудеса. И даже факт их выздоровления расценивает как какую-то невероятную случайность.

Я не люблю скептиков и, как мне кажется, имею на это полное право. И все-таки я согласилась встретиться с матерью девушки, ведь я так много сил и души вложила в этих двух мальчиков. Женщина сама пришла ко мне. Сначала она была настроена настороженно, а потом вдруг расплакалась и призналась, что она одна во всем виновата, а вернее, ее принцип не верить ни во что, кроме скальпеля. Она уже подвергала дочь двум хирургическим операциям, хотя и знала, что шансов на успех очень мало. А теперь шансов уже не было совсем. Она уже могла бы поверить в меня и даже уже верит, боясь признаться в этом себе самой, но дочери это не поможет...

Глухонемая девушка была горда и рассталась со своим женихом, несмотря на все его мольбы.

Эта драматическая история стала сюжетом одной моей поэмы. В поэме я пишу о том, что мудрые старики только тогда говорили своим близким о скорой своей кончине, когда чувствовали, что кровь их холодеет. Я скорблю о том, что живем мы до обидного мало. А будь в наших жилах горячая кровь, мы и в семьдесят лет были бы полны сил, энергии, жизнерадостности и могли бы рассчитывать еще на добрых четверть века жизни.

Горячая кровь - это перспектива долголетия и ритмичной работы всех органов, это пробуждение к жизни слуховых и зрительных нервов, это сердце, не знающее перебоев. И я желаю тебе, мой читатель, горячей крови, а значит, здоровья и долголетия... Такова суть моей поэмы, такова суть моей жизни.

Наука - живая стихия, она не стоит на месте, ей посвящаю свои стихи, зная, что нам вместе идти навстречу людям с теплом и светом. Я знаю, что чудо будет окном в большую науку.

Но зачем я все-таки рассказала историю двух братьев?

Отвечу:

- Затем, что для меня моя работа и моя жизнь неделимы. И в своей работе, и в своих стихах, и в своем видении мира я остаюсь самой собой.

Я описала свои эксперименты - один, другой, третий... десятый... Описала так, будто они вытекали один из другого. Но на самом деле это были крутые ступени познания и трудные рубежи, по крайней мере в моей судьбе.

А теперь попробуем оглянуться назад. Не в детство, даже не в дерзкую юность, когда свои первые успехи в лечении я сама воспринимала как невероятное продолжение самых фантастических сновидений. Оглянемся на первые научные эксперименты. Чего я хотела?

Сначала я хотела, чтобы мое целительское воздействие было хоть как-нибудь объективно зарегистрировано любым способом, - просто, чтоб всем было ясно, что это не мистика, а реальность.

Затем я стремилась - насколько это возможно - понять и объяснить физиологическую суть своих манипуляций. Так я пришла к мысли о том, что мой метод - это метод согревания крови, а она является основой нормальной жизнедеятельности организма.

Моей мечтой всегда было, чтобы ученые обнаружили физические поля биологических объектов, поскольку метод дистанционного целительского воздействия (в другой терминологии - бесконтактный массаж) многие ученые связывают с понятием "биополе" - понятием до некоторой степени условным и тем не менее имеющим под собой реальную основу.

Выдвинув термин "физические поля биологических объектов", я сама согласилась выступать в роли испытуемой, то есть играть роль биологического объекта, и моя мечта сбылась. Эти физические поля обнаружены.

Я никогда не стремилась к тому, чтобы единолично владеть своим методом, и всегда готова была обучать ему тех, кто может понести его людям. У меня сейчас много учеников из числа врачей. Они успешно работают в клинической городской больнице имени Боткина, в городской детской клинической больнице имени Филатова, в Государственном научно-исследовательском институте глазных болезней имени Гельмгольца и в других медицинских учреждениях. Они используют мою методику для предотвращения послеоперационных осложнений, для ускорения заживления операционных швов, для приостановления кровотечения и так далее.

Сейчас я делаю попытки организовать Учебный центр для передачи накопленного мною опыта по возможности большим группам медицинских работников. Уверена, что и эта моя мечта осуществится.

Сегодня все шире практически применяется мой метод в качестве диагностического, профилактического и лечебного средства, помогающего в борьбе с рядом заболеваний. Для внедрения в лечебную практику мной подготовлены и разработаны такие методики: универсальная комплексная диагностическая, универсальная комплексная профилактическая, и ряд частных методик лечения конкретных заболеваний: ишемическая болезнь сердца, неврит слухового нерва, астма, эндоартериит, язвенная болезнь, ряд кожных заболеваний, нефриты различной этиологии, болезни желудочно-кишечного тракта, ряд гинекологических заболеваний.

Можно уже успокоиться? Конечно, нет!

Слышали ли вы когда-нибудь о таком понятии, как "большие биологические часы"? Знаете, что под этим подразумевается?

В отличие от просто биологических часов, то есть суточной и иной периодичности функций организма, большие биологические часы измеряют не сам ритм биологических процессов, а утрату этого ритма. Эти часы работают неравномерно. Если у человека все в норме, биологические часы ему ни о чем не сигнализируют, "не тикают". Если же проявляется нарушение в жизнедеятельности, часы начинают сигналить, спешить и бить тревогу.

Таким образом, суть больших биологических часов в контроле ритма работы главных гомеостатических систем организма. И ученые прибегли к такому образному понятию, как "большие биологические часы", для того, чтобы связать в один узел понятие "здорового Долголетия" и "гомеостаза" - равновесия внутренней и внешней среды организма.

У каждого вида живых организмов на земле, как известно, своя продолжительность жизни: бабочка-поденка живет всего несколько часов, собака - до 20 лет, обезьяна - до 40, слон - до 80, черепаха - до 200 лет.

А человек? Человек мог бы жить до 120 лет и больше, если бы... он жил спокойно. Если бы не войны, не болезни, не стрессы, не огорчения. Многие факторы внешней и внутренней среды нарушают ход больших биологических часов человеческой жизни, приближая его к расставанию с жизнью, - говорю так, потому что ненавижу слово "смерть"!

А человек зачастую умирает не потому, что прожил свой век, а потому что выходят из строя механизмы регуляции его жизнедеятельности.

Чем больше я думаю на подобные темы, тем больше соглашаюсь с теми учеными, которые утверждают, что смерть - это поломка регуляторных систем.

Я лично уверена: наши шансы на долголетие сейчас растут и, очевидно, следует сосредоточить усилия на пересмотре старых, не выдерживающих критики теорий старения (их около сотни) и внимательно рассмотреть возможность эффективного влияния на регуляторные системы, чем до сих пор большая наука, к сожалению, мало занималась.

Для меня вне всякого сомнения, что пора научиться поточнее регулировать большие биологические часы. Чтобы человек мог жить весь отпущенный ему природой срок, по крайней мере свои 100-120 лет. Чтобы у него на все хватило времени - и на труд, и на любовь, и на воспитание детей, и на радость от внуков и правнуков, и на творчество, и на познание наук и искусств.

Но начать наступление на старость в большом масштабе, я думаю, следует с пересмотра укоренившихся представлений о том, что человеческий век ограничивается 70-75 годами. (Что это за век, если он далек от числа 100?) Боюсь, что люди даже не могут себе представить, насколько их заниженное мнение о себе и о своих возможностях отражается на всей их жизнедеятельности. Люди в конечном счете должны понять: одна из самых существенных причин старения заключается в представлении каждого из нас (во всяком случае, многих из нас) о неминуемой старости.

Наши представления о том, что человек изнашивается наподобие машины или платья, пришли из физики, что истрачивается - из энергетики прошлого века. Спрашивается, откуда должны прийти новые представления о том, что человек - могучая открытая система, обладающая еще неизведанными, но колоссальными возможностями? Естественно, снова из науки, из новой науки наших дней, предусматривающей целостные представления о целостном человеке.

Всякий пересмотр знаний сложен, затруднителен, даже болезнен. И если кто привыкает, например, к тому, что от каждого заболевания имеется отдельное, специфическое лекарство, то ему нелегко представить себе, что есть метод, который воздействует на весь организм в целом.

Но ведь сегодня получены и осмыслены определенные позитивные экспериментальные данные, которые не только научно подтверждают сам факт существования феномена информационно-энергетического воздействия на живые объекты в целом, но и убеждают в насущной необходимости глубокой и серьезной его разработки!

Направленное и контролируемое дистанционное воздействие одного человека на организм другого для изменения его функционального состояния и лечения стало в результате специальных исследований, проведенных учеными для проверки выдвинутых мною предположений и гипотез, неоспоримым естественнонаучным фактом. В частности, он получил подтверждение в работах по теме "Исследование физических полей биологических объектов радиоэлектронными методами". (О цели и характере этих исследований подробно рассказано в журнале "Вестник АН СССР", 1983, № 8.) А само признание факта информационно-энергетического воздействия человека на биологические объекты открывает возможность для организации дальнейших исследований этой интереснейшей проблемы, что конечно же будет новым шагом в развитии современного естествознания.

Уникальное свойство бесконтактного и контактного массажей, которое привело к созданию метода согревания крови и ускорения кровотока, заключается в его способности одновременно и гармонично активизировать и стабилизировать деятельность всех органов и Функций в организме. При этом воздействие такого рода происходит на клеточном, молекулярном, а возможно, и атомном или даже на субатомном уровне. Надеюсь, это вскоре объяснят физики и биологи.

Собственно, начало положено. Я не хотела пока писать о тех интереснейших экспериментах с перевиваемыми тканями, которые мы начали с новосибирскими медиками и биологами под руководством академика В. П. Казначеева. (Это материал для моей следующей книги.)

Но в двух словах все-таки скажу. В Новосибирске сумели объективно зарегистрировать мое биополевое воздействие на клетки перевиваемых тканей. Так что и здесь есть уже над чем поразмыслить.

А недавно я получила письмо из Чехословакии, тоже вызвавшее много интересных мыслей. Президент МАИПП Зденек Рейдак пишет:

"Уважаемая и милая Джуна!

Как вам известно, у нас с прошлого года начала работать комиссия по психотронике в рамках общества геронтологов, входящего в Словацкое медицинское общество им. Цуркине. В настоящее время готовится организация комиссии по психотронике при Чешском и Словацком научно-технических обществах, которая впоследствии будет преобразована в самостоятельный Комитет по психотронике в рамках ЧСНТО. Кроме того, в настоящее время уже решено несколько исследовательских задач в Научно-исследовательской лаборатории психотроники и ювенологии при ВШХТ в Праге. И кроме того, мы наладили сотрудничество с детской больницей при медицинском факультете и с рядом факультетов общей медицины Карлова университета. Поэтому я считаю, что пришло время решить вопрос о взаимном длительном и серьезном сотрудничестве, что касается вас лично, в области биотерапии и биоиндикации как вспомогательного диагностического метода. Вы сами решите, в какой форме может протекать это сотрудничество - в рамках наших научных центров или еще шире - в рамках Международной ассоциации. Я уверен, что оно будет общеполезным.

В конце года я буду в Москве, и мне хотелось бы обсудить с вами конкретные формы этого сотрудничества, а возможно, и программу".

Да, меня чрезвычайно интересует научная ювенология, учитывающая завоевания психотроники. Нужен рывок, непременно нужен прорыв к творчеству. Человечество настолько заражено скепсисом, что необходимы большие и доказательные успехи.

Применяя различные методики контактного и бесконтактного массажа, и в первую очередь метод согревания крови и ускорения кровотока, медицина сможет в крупных социальных масштабах пойти по пути максимального сохранения здоровья, позволяя человеческому организму активно противостоять болезням. На этой основе можно будет по-новому подойти к решению проблемы продления жизни.

Собственный опыт в разработке и применении метода согревания крови и ускорения кровотока, эффективность которого испытали на себе мои пациенты из многих стран, убеждает меня, что применение этого метода позволит сегодняшней медицине протянуть руку помощи людям, страдающим рядом заболеваний, считавшихся до сих пор неизлечимыми.

Здесь я должна прервать свой рассказ. Только что мне позвонили из научного института:

- Джуна! Начинаем новый эксперимент!

fdoctor.ru